главная
колонка редактора
авторы
проза
фэнтези и фантастика
стихи
эссе
рецензии
нечто иное
конкурсы
форум
FAQ - вопросы и ответы
архив голосований
литературоведческий словарь
пособие по русскому языку
Учебные материалы
Афоризм дня
Критик призван просвещать читателя, художник призван просвещать критика
(Оскар Уайльд)
Александр Неуймин>
Вы - 1116-й читатель этого произведения
Магазинчик, оказался поганеньким. Господа депутаты подобные заведения гордо именуют зонами социальной доступности. И то верно, доступнее некуда. Это был гомеопатических размеров зальчик, до предела набитый разномастными товарами - дичь и ужас, словом. Впрочем, я не за деликатесами сюда завернул. Морщась от удушливого сырно-колбасно-рыбного запаха, подхожу к кассе. Жуликоватого вида бабёнка смотрит на положенный перед ней батон. Похмельные глазки липко скользят по моей куртке и замирают на трёхдневной щетине. В застиранном жизнью взгляде явно читается вопрос: "Чего приперся?" Я терпеливо жду. Наконец неровно накрашенные губы словно плюют: - Хлеб несвежий. На выходных привоза не было. С чего бы такая забота? Словно прочтя мои мысли, кассир поясняет: - Предписание саннадзора. - Спасибо, что предупредили. Но, знаете, я всё равно возьму. Я бросаю на блюдце у кассы россыпь мелочи. Губы кассира тут же выпускают на волю брезгливое: "На паперти стоял?" Я не отвечаю. Просто беру свою покупку и стремительно выхожу на улицу. Тесно мне здесь... душно. Лёгкий ветерок старательно ерошит волосы, пытаясь сдуть с меня гнилостный запах. *** Моя лавочка в Летнем саду сегодня занята. Две девчушки, отложив в сторону пугающе толстые книги, что-то оживленно обсуждают. Абитуриентки. В глазах - блеск, азарт и всесокрушающая надежда. Я очень люблю такие взгляды, наполненные жизнью. При моей работе встречаются совершенно другие глаза, в которых читаются боль, муки и бессилие. Очень редко встречается надежда. Чаще напряженная подозрительность: "А не обманет ли?" Нет, не обману. И не потому, что нельзя. Мне всё можно. Просто нет у меня такой привычки - обманывать. Уж если возьмусь, обязательно сделаю. Неторопливо иду по аллее вдоль Лебяжьей канавки. Над головой раздается легкое похлопывание крыльев. Поднимаю глаза к небу и улыбаюсь - стайка сизарей летит ко мне, бодро кружа над деревьями. Признали? Возможно. Голуби видят меня настоящего. С людьми сложнее. Люди, в большинстве своём, никого, кроме себя, не видят, а других - когда очень понадобится. Как меня. *** - Прошу прощения, вас случайно не Сергей зовут? Вас очень точно описали... - Кто описал? - оборачиваюсь. Моя собеседница нервно одергивает блузку. - Вы знаете, я обещала не говорить. Я о вас никому не расскажу. Вы только помогите. Я усмехаюсь. Не расскажет она... Как и все страдалицы до нее - еще как расскажет, и конечно, по дружбе. - Ладно, проехали. Нахожу свободную лавочку. Сажусь и цинично разглядываю новую знакомую. На вид ей лет тридцать. Фигурка вроде и хрупкая, а взгляду есть на чём остановиться. Женщина, смущаясь, пытается запахнуть и так неглубокий вырез блузки. - Что это вы на меня так смотрите? Я не отвечаю. Небрежно кладу на лавку купленный батон. Неспешно достаю сигареты. Закуриваю. - Зачем пришла? Она ресницами хлопает, только что не плачет: - Простите, я, наверное, ошиблась... - Да не ошиблась ты, - ветер радостно подхватывает облако сигаретного дыма и уносит прочь. - Хотя, может, и ошиблась. Вот чтобы неясность рассеять, я тебя ещё раз спрошу. Зачем пришла? Я, конечно, сволочь, что женщину так мурыжу. Но и она понимать должна, что не в аптеку за анальгином заскочила. У нас тут дело серьезнее головной боли будет, да и цена соответствующая. - Мне сказали, что вы с беременностью помочь можете, - решилась моя собеседница. - Это правда? - Правда, - киваю я. - Где прикажете? Прямо здесь будем помощь оказывать, или прогуляемся куда? Тебя как зовут-то? - Аня, - чуть слышно прошептала женщина, и тут же вспыхнула. - Что вы себе позволяете! Я лишь усмехаюсь. Ты мне еще права покачай. - Знаешь что, красавица? Не я тебя разыскивал, а совсем наоборот. Пришла - рассказывай. Нечего сказать, так отваливай, не отвлекай честного человека от заслуженного отдыха. Аня вся дрожит, словно и не лето на улице, а поздняя осень. - Мы лечились, - она с трудом подбирает слова. - Долго лечились. Восемь лет. И у нас здесь, и в Москве... - А к бабке? - съязвил я. - Зелья бы купила, из тех, что на жабьих слезах. - Я ходила, - по щеке уже слеза бежит. - Покупала. И зелья, и ладанки... - Молодец,- говорю и выкидываю окурок в урну рядом. - Поддержала отечественного производителя. И как, помогло? Слёзы градом, она, как стояла, так и села на колени посреди аллеи. Тут вижу, с дальней лавочки кто-то вскочил, и во весь опор к нам несётся. - Там, кажись, супруг твой торопится. Встала бы, а то, чего доброго, не то подумает. Вот же работа у меня, думаю. А ведь кто-то бабочек на Суматре ловит, эх-ма... Тут и наш муж подоспел. Я даже не поднялся. Сижу себе, новую сигаретку из пачки выковыриваю. - Что здесь? - от бега он запыхался. - Здесь аллея, - говорю. - На аллее жена твоя. Не признал? - Вы!.. Анна, - злится супруг, желваки так и ходят. - Я же тебе говорил, что это всё бред полнейший! Я сигаретку вторую раскурил, сижу, жмурюсь. Супруг ещё пару минут сильно-сильно волновался, вопил что-то. Потом он выдохся. - Ладно. Покричали, и будет, - у меня даже настроение поднялось, как всегда, когда вижу, что правильные люди пришли. - Восемь лет, говоришь? Анна всхлипнула, глаза подняла и смотрит на меня, словно собака побитая. - Не бойся, всё получится, - говорю. - Вопрос - кто платить будет? Муженёк помог Анне подняться. Стоят теперь, льнут друг к другу, словно голубки. - Чего притихли? - спрашиваю. - Цену знаем? - Мы тут подумали, - Анна глянула на мужа. - А можно поровну? Я смеюсь. - Нет, друзья мои, "поровну" нельзя. Платить должен кто-то один. - Да хватит уже, - муженёк ко мне шагнул. - Аньке рожать, поэтому платить буду я. Расписаться где? Нет, он мне нравится, вот честное слово. Святая простота. Да и понимаю я его. Десять лет они на дороге не валяются. Интересно, а каково это - кусок жизни своей другому отдать? - Ты кровью собрался подписывать? Извини, дружище, не мой профиль. Взял плату на себя, вот и молодец. Теперь иди и напейся. На машине? Давай ключи. Без единого вопроса мужчина бросает ключи. Я ловлю и хмыкаю - "Вольво". Я касаюсь Аниной руки: - Мужу скажи, чтоб следить не вздумал. Замечу, взашей погоню, а плату я уже снял. Не прощаясь, направляюсь к Неве. Захочет - догонит, а Аня точно захочет. Она уже почти на край встала. *** Машина вырвалась с объездной, и резво покатила в сторону Москвы. - Куда вы меня везете? - сидя в привычном салоне, Анна немного успокоилась. Я усмехаюсь, но молчу. Чего рассказывать? Один чёрт не поверит. Через пару часов резвого бега машина сворачивает на проселочную дорогу. Ещё двадцать минут, и мы на месте. Когда-то это была большая деревня. Я ещё помню стайки ребятишек, пылящих по улице. Теперь здесь никого нет. Теперь здесь живет Митроха. Его изба стоит на краю мертвой деревни, возле самого леса. Крыша просела, в ограде прорехи. Митроха - абсолютный неряха во всем, что не касается голубей. Дергаю старую дверь. Заперто. Заглядываю за избу - точно, замок с заборчика у голубятни снят. Притаился Митроха, знает, зачем приперлись. Анна догоняет меня и замирает, с восхищением разглядывая открывшуюся картину. Посмотреть есть на что. Голубятня отличается от избы, как "Лексус" от "Запорожца". Высокое, более десяти метров, строение устремляется в небо. Ажурные столбы поддерживают площадку первого яруса. Выше, тесня друг друга, расположились башенки, вместе образуя небывалой красоты и легкости замок. Узкие бойницы забраны витражами. Да, есть чем восхититься. Небольшая дверца, означающая центральные ворота замка, чуть приоткрылась. Ага, попался. - Митроха, - сурово кричу я. - Ну-ка, покажись! Дверь скрипит. Митроха суетно спускается с голубятни. Росту в нем метра полтора. Этакий живчик, седовласый, хоть и Митроха. Спустился, лебезит. Глазки бегают - виноват, значит. - Чего у тебя опять не так? - спрашиваю. Митроха отступает, переминается. - Чего пришел? Нету птиц! Ни одного сизаря, хоть облазь здесь всё! Митроха жалуется - на погоду, на "мало денег", на всё-всё-всё... Я слушаю. У него - своя служба, и не моего ума дела, чего он творит-вытворяет. Мне бы голубка. Так и говорю: - Я тебе все затраты покрою, сам знаешь. Митроха понурился, за пазуху держится - что-то у него там есть. Не нравится ему моё предложение. Мне по фигу, чего ему там не нравится. Дело бы шло, вот это главное. Я хмурюсь: - Ах ты вражина, Митроха. Мне голубь нужен, - говорю, а самому так неудобно. - Нету! - кричит несчастный. - Не ври! Сизарей нет, говоришь? А Красотка? - Не тронь Красотку! - вопит Митроха. - Кого угодно дам! Да и не голубь она. Голубка! Красотку оставь, а? Я сокрушённо качаю головой: - На девку погляди вместо того, чтоб орать. Ей без разницы голубь там или голубка. Ей не с птицей жить, а с ребёночком хочется. - Пусть денег врачам даст... - Красотку отдай, - шепчу я. - По добру прошу. *** - И чего тебе неймётся? - Митроха осторожно трогает свеженький синяк под глазом. Мне весело. Удачно всё складывается. И дамочка моя при делах, и Митроха. Нормально, в общем. - Голубицу дай, - говорю.- Чего жмёшься? Ведь знаешь, что не удержишь. Какая она у тебя? - Сороковая, - мямлит Мироха. - Вот то-то и оно, - я хлопаю мужичка по плечу. - Тут ведь как? Сделал дело - гуляй смело! Митрохе плохо, вижу, а ничего поделать не могу. Красотка у него одна, замены нет - значит, её черёд. Анна ничего так и не поняла. Знай себе, жмется ко мне, что твой теленок. Страшно ей, наверное. Митроха из-за пазухи голубицу вынимает. Знал ведь, что придём, и на что надеялся? Красотка спелената по всем правилам, не шелохнется. Глазом кругляшным только и водит. Анна из митрохиных рук сверток берет, к груди жмет. Я зажмурился - боюсь, наверное... *** "Вольво" укатила обратно в город. Анна на прощание даже посигналила. Митроха ещё долго у дороги стоял. Плакал. Я на ступеньки присел. Мёртвую голубку глажу, да о своем раздумываю: "Вот встретит муженёк свою Анну, и всё у них наладится". Да, судьба. Меня, например, никто Птицеловом, как Митроху, не назначал. Не ловлю я птиц. Волшбу творю по умению своему, да по совести. А что плату с людей беру, годами их не прожитыми... таким уродился, и ничего тут не попишешь. Так что не магия это никакая, и не религия даже, а давно позабытое знание о том, что голуби не зря пять тысячелетий рядом с нами живут, зернышки душ человеческих в себе взращивая. Просто верить нужно, как Мария когда-то поверила, а теперь и Анна. И ничего тут странного нет. В святом писании ведь сплошь и рядом: "И Дух Святый нисшёл на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой возлюбленный; в Тебе Мое благоволение!" Так что в Летний сад я прихожу не просто так, а птиц святых потрапезничать. Большая им власть от Господа дадена. Птицы это всегда знали, а теперь и люди ведают. А то что один всегда по жизни маюсь? Ничего, всё сдюжим, всем поможем. Вот, покамест сижу себе и крошу черствый мякиш изо дня в день. "Зачем?" - спросите, и я отвечу. Кажется мне, что хоть чуть, а жизнь нашу подлючую более справедливой да правильной делаю. Так и живу. Вот только имени моего не спрашивайте, всё одно не доверюсь.
последние комментарии
Александр Неуймин: Интересно, у меня одного ощущение, что я сюда наведываюсь, словно на погост? Помянуть былое, поправить оградку?.. (04.12.2010 4:40:28) перейти в форум
Категория:
Linnan
большое солнце где-то в облаках...
Жанр: стихи
автор: finix_observer
последнее сообщение
Всё возможно, но в любом случае или одно, или другое. alex на связи. А я посмотрю, что могу сделать для Вас прямо сейчас.
автор: Marie
актуальные темы
Вопрос к администрации
Весна пришла
ухожу. подайте тапки.(Юлия Гоман)
Тук-тук! Есть кто живой?
На правах рекламы